Сёдзи здесь были просто замечательными: не простыми бумажными, а тканевыми, с яркой росписью золотой и зелёной краской. Мито было интересно, кто создал такую красоту и знает ли Тоф о ней.
— К тому, что спать этот тупой дуб может только в моей постели, — просто сказала Тоф. — А для этого нужно, чтобы приз достался ему очень, очень тяжело.
Мито понимающе прикрыла глаза.
Вот уж действительно. Дуб.
Пятый
***22:30***
Хаширама уныло жевал грибы.
Он их терпеть не мог даже больше, чем Мадара суп, но что ему ещё оставалось? Если Хаширама нервничал, — а сейчас он ужасно нервничал, — то сметал всю еду, которая была поблизости. Вне зависимости от того, нравилась ли она ему или же нет.
А ведь он сам дурак, Сенджу-дуболом. Дубонос. Дубопапа. Братец Дуб, короче, как его ласково называет Тобирама. Идиот!
Нет, ну, Хаширама признавал, что он сам накосячил. Не стоило ему… делать то, что он сделал. Но то было влияние момента, а она была так близко… опять же, его раздражение внезапно куда-то делось. Наверное, его вынесло ветром на выступе на скале — там был такой романтичный вид на строящуюся Коноху, что в душе оставалось только умиротворение и немножко гордости. И Тоф касалась его нежно-нежно, аккуратно, так, как он от неё совсем не ожидал. Самыми кончиками пальцев, прямо по лицу — пытаясь запомнить, увидеть, ощутить каждый изгиб. Это было так…
А, чёрт возьми. Он по уши в… кхм, земле. Как дуб.
Ладно, по порядку.
***5:00***
День начался нормально. Хаширама встал за три часа до рассвета, лениво размялся в лесу, погонял мелкую дичь и вырастил Мадаре пять помидоров покрупнее — Учиха за них был готов чужую душу из тела вырвать и демонам продать. Но к моменту, когда Хаширама вернулся домой с урожаем, Мадары уже не было. На столе обнаружилась чашка с горячим чаем для Сенджу и короткая записка. Ушёл на работу, буду вечером, всё в таком духе. Обычное, традиционное даже послание, но Хашираме из-за него вдруг стало не по себе.
Он кое-как позавтракал, — кусок в горло не лез, но Мадара успел вбить супругу, что завтрак обязателен, важнейшая часть дня и прочее бла-бла-бла, — собрался и вылетел из родного дома на полной скорости.
На рабочем месте Мадары не было. Более того: ни Учихи, ни тайная полиция не знали, где искать главу клана и чем он вообще был занят утром. Хаширама несколько минут бестолково побегал по деревне, пугая прохожих своим выражением лица («Муж и жена одна сатана,» — иногда слышал он в спину), но потом успокоился. Раз Мадары нет на домашнем и на клановом полигонах, не наблюдается в кабинете Хокаге или на рабочем месте, то он может быть только у недавно раскрытой невестушки.
Тоф Бейфонг, — Узуко Узумаки, вообще-то, но на это имя девушка реагировала не больше, чем Тобирама на «эй, альбинос!» — принесла с собой каплю разлада вместо того, чтобы стать окончательным скрепляющим элементом в семье Мадары и Хаширамы. Она оттягивала на себя внимание Учихи и не спешила падать к ногам Сенджу; она нравилась Тобираме, Изуне, полиции и почему-то Хьюгам; Мито была просто без ума от неё; старшие в кланах признавали её силу и умение.
У Хаширамы сводило зубы, когда он про неё думал.
И вроде бы, ничего такого она не делала. Улыбалась. Смеялась. Сражалась с Мадарой, с Мито, с Изуной и Тобирамой — и непременно выигрывала за счёт необычных сил, большого опыта и нетрадиционного для шиноби мышления. Хаширама проиграл девице в трёх спаррингах из шести; ещё два он еле-еле свёл в ничью только за счёт обманных манёвров и метательных снарядов. Один раз вообще пришлось имитировать голос Мадары, стыд-то какой…
Хаширама проверил дом Бейфонг и таки нашёл в нём блудного супруга. Двух супругов, вообще-то, но Тоф его немножечко раздражала. Особенно когда смеялась, потому что тогда Мадара смотрел на неё со своим чёртовым шаринганом, чтобы запомнить даже тончайшие перемены в равнодушном обычно лице.
Бейфонг и Учиха сидели на веранде и пили чай из тонких, красивых чашек. О чём-то неслышно разговаривали, склоняясь друг к другу непозволительно близко, обменивались улыбками. Слышался смех: несдержанный, громкий у Тоф и едва заметный, больше похожий на тихое совиное уханье, у Мадары.
Обиженный, Хаширама развернулся и ушёл от дома Бейфонг. По крышам и незаметно, как настоящий шиноби.
А потому он не видел, как фигура Мадары с хлопком и дымом превратилась в Мито Узумаки. И как Тоф растянула губы в ухмылке — жесткой, но при этом необычайно тёплой.
***7:30***
Скоротать время обиженный Хаширама решил в первой попавшейся уличной забегаловке. На огорчение Хокаге, в ней не подавали ни рамена, ни закусок — только правильную, здоровую пищу. Именно это и сказал повар, с особым выражением и гордостью за собственные принципы.
Хаширама тогда с недовольством подумал, что эту забегаловку наверняка спонсируют или Хьюги, или Учихи, или Акимичи. Только первые два клана были так повёрнуты на правильности питания. И если Учихам было достаточно питательности и пользы, то Хьюги из еды делали какое-то представление и практически ритуал. Про Акимичи и говорить было нечего — там давно поклонялись еде, как богу, даже стиль боя строили на том, что для него нужно много-много и часто есть.
Сенджу на мгновение замер, а потом, бегло пробормотав слова прощания, выскочил из забегаловки. Акимичи! Вот кого он должен, нет, просто обязан затащить в Коноху! С ними придут Нара и Яманака, у них давний союз.
А заманить Акимичи можно едой… сказать, что только в Конохе есть забегаловки на любой вкус! И с раменом, и с морепродуктами, и с салатами. И даже с правильной и здоровой пищей, простите боги.
Ну ужас же, а?
***8:00***
На столе в кабинете Хокаге обнаружилось на удивление много макулатуры. Хаширама, едва зайдя к себе на рабочее место, сразу же вышел — нужно было проверить табличку на двери. Может, не его кабинет? У него никогда не было столько… бумажек.
Нет, всё правильно, кабинет главы деревни.
Тогда откуда макулатура?
Первый отловленный секретарь из шиноби посообразительнее только пожал плечами.
— Господин Учиха Мадара приказал часть документации переправлять сразу к вам, в обход него. Здесь не все, мы успели принести только треть. Сейчас донесём остальное, не беспокойтесь.
Хаширама поблагодарил паренька тёплой, практически отеческой улыбкой и снова зашёл в свой кабинет. Там добродушное выражение стекло
